В ожидании новой экранизации романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» только ленивый не вспомнил «осетрину второй свежести» и не погуглил рецепт «судачков а натюрель». Вместе с литературным критиком и ведущей подкаста «Листай вправо» Ксенией Грициенко предлагаем копнуть поглубже и узнать, какой смысл несёт еда в московских главах романа.
Было дело в Грибоедове
Одна из самых цитируемых в гастрономическом плане глав — пятая, «Было дело в Грибоедове». И «Грибоедов» — ресторан МАССОЛИТа — со всем, что в нём происходит, тянет, пожалуй, на самостоятельного сатирического героя того времени.
Чтобы понять значение этой главы, полезно оглянуться на саму эпоху. События в романе происходят 1—7 мая 1929 года, а это период первой пятилетки (1928—1932). Именно в эти годы государство вплотную занялось питанием строителей новой жизни. Если до 17-го года еда была частным, семейным делом, то теперь она приобретала всё большее общественное и политическое значение, превратилась в целый институт: государственные столовые, фабрики-кухни, исследования, нормы, лозунги…
О том, как это происходило и как сложилась привычная нам формула обеда — «первое, второе и компот», — рассказали в этой статье.
Государственные столовые Нарпита должны были заменить частные рестораны НЭПа, а кроме того, это был способ контролировать потоки продовольствия и их распределение — лучшее полагалось тем, кто по мнению властей был более полезным (помните лозунг «Кто не работает, тот не ест» и как десятилетия спустя по нему прошёлся Гайдай в «Приключениях Шурика»?). Доступ к улучшенному питанию по сходной цене стал стимулом: ударники труда имели право на особое меню, отдельные столы. Именно в эти годы появились «закрытые» столовые или даже рестораны, каким был и «Грибоедов» — вход строго по «коричневым, пахнущим дорогой кожей, с золотой широкой каймой» членским билетам. Описаниями ресторана и его посетителей Булгаков намекает: неясно, чего всё-таки хотелось человеку — быть творцом или членом ассоциации, ведь очевидно, что здесь это не одно и то же. Теперь становится понятно, что общество литераторов, собравшееся на веранде «Грибоедова», — привилегированное:
Обитатель коммуналки Фока «пищит», что можно ужинать и дома, за что осмеян Амвросием, будто сошедшим с агитплаката. И тут же, в отступлении автор перечисляет блюда из «эпохи до», чем роняет гастрономический авторитет члена МАССОЛИТа).
А есть ли основания для таких привилегий? Вся глава отвечает на этот вопрос через описание роскошного интерьера, блюд, их труднодоступности, а также внутреннего устройства дома МАССОЛИТа: судя по табличкам здесь решают что угодно, кроме вопросов творчества — отпуска, дачи, «личные расчёты», квартиры.
И если немного познакомиться с творческим путём самого Булгакова, станет понятно: теоретически писатель являлся частью «верандного общества», но фактически выжить в нём не смог. Как и любой, кто критически относился к своему литературному таланту и труду (или начал): обитатели веранды «сожрали» мастера, Ивана Бездомного отправили из «Грибоедова» в дом скорби — в литературу они уже не вернутся.
Не важно, судачков или фляки подают на стол «литературному обществу». Важно, что сытая жизнь становится подменой творчеству, важно то, кого съедают на самом деле.
Даже эпизодический персонаж — поэт Рюхин, «кулачок, тщательно маскирующийся под пролетария», переживает честный разговор с самим собой, запивает неприглядную правду и зависть к Пушкину водкой, «скорчившись над рыбцом» (кстати, это не часть сервировки, а деликатесная рыбка, меняющая окраску в зависимости от времени года — «…не верю я ни во что из того, что пишу!..»). Литераторы «а натюрель».
Апофеозом этой безысходной, лживой бестолковщины в главе становится ужин. Серпентарий из 12 литераторов МАССОЛИТа (антиапостолы творчества?), не дождавшись Берлиоза, переместился в ресторан:
Грохот музыки и посуды, крики официантов, «голос в рупоре» отдаёт заказы на кухню: «Карский раз! Зубрик два! Фляки господарские!!», «Аллилуйя!»... Не удивительно, что стараниями Бегемота и Коровьева Булгаков с наслаждением спалил «Грибоедов» дотла.
Всего одна глава настраивает думающего читателя — что есть на самом деле этот фарс, который уже произошёл и ещё произойдёт на страницах? И где действительно фарс? О боги, боги мои, яду мне, яду!
«Мастер и Маргарита» — роман, построенный на оппозициях: фантастического и бытового, иронического и возвышенного, старого и нового. И еда — один из ключевых инструментов для формирования нужных образов. Например, новый мир характеризуется прежде всего через отсутствие: «теплая абрикосовая» заменила Нарзан, селедка — «стерлядь в серебристой кастрюльке». Герои инфернального мира описываются через избыточную, гедонистическую гастрономию, как и «богооставленная» литературная Москва. И только два героя, Мастер и Иешуа, в силу своей возвышенности почти никогда не характеризуются Булгаковым через еду».
Нехорошая квартира и осетрина второй свежести
Еда и напитки в присутствии и по воле Воланда так же символичны, а многие эпизоды являются отсылками.
Его фантастическое появление на Патриарших начинается с неестественного — душная жара в начале мая, «парикмахерский» запах абрикосовой, которая вместо утоления жажды вызывает мучительную икоту. По меркам Булгакова — ненормально, когда прохладный нарзан в жару подменяет тёплая шипучка с парфюмерным запахом (вообще кругом — сплошные второсортные подмены еды, культуры, людей). Но для современной ему Москвы такие стандарты — норма: продавщица даже обиделась на просьбу о нарзане. Всё привычно ненормально, граждане, но будет ещё ненормальнее!
Прозаическое подсолнечное масло становится инструментом «седьмого доказательства» от Воланда. Ничего возвышенного, мессир вообще любит «сидеть низко».
Ксения Грициенко, литературный критик:
«Булгакову свойственно сближать гастрономию и смерть: Борис Гаспаров называл структуру романа лейтмотивной, подразумевая, что по роману разбросаны разные мотивы (темы, образы, мифы, предметы), которые возникают и меняются на протяжении всего текста. Таким мотивом можно назвать и инфернальный характер еды и напитков. Например, масло, разлитое Аннушкой, — не только косвенная причина смерти Берлиоза, в чаще масличных деревьев скрывается убийца Иуды из Кириафа, запах розового масла преследует Понтия Пилата, от него же у Маргариты кружится голова перед балом. После смерти Берлиоза двенадцать литераторов МАССОЛИТа, сначала украдкой, а потом во всю силу набрасываются на водку и куриные котлеты: «Чем мы поможем Михаилу Александровичу? Тем, что голодные останемся? Да ведь мы-то живы!». Не оружием и не стихией, а отравленным вином Азазелло убивает мастера и Маргариту».
Похмельный завтрак Лиходеева из водки и сосисок в томате — отсыл к национальным корням собирательного образа Воланда («”Немец”», — подумал Берлиоз»). Считается, что сосиски — изобретение мясника Иоганна Ланера из Германии и часть традиционной немецкой кухни. В тот же котёл — и само имя, и эпиграф из «Фауста» Гёте, и завтрак у Канта (известно, что как такового завтрака не существовало — чашка слабого чая и трубка, за которыми философ готовился к лекциям, то есть размышлял).
Хотите приготовить завтрак по рецепту из любимых книг — загляните в статью «Мировой завтрак: ешь, читай, путешествуй».
Но, пожалуй, самый показательный и вкусный «воландовский» гастроэпизод — визит буфетчика «Варьете». После отповеди по поводу осетрины второй свежести, зелёной брынзы и чайных помоев Андрею Фокичу Сокову предлагается трапеза из мира инфернального — «настоящая»:
Кстати, описания блюд из воландовского мира лишены тех ложек дёгтя, которые принижают, высмеивают еду из московской параллели. Герои на этих трапезах действительно наслаждаются, но не всем дано это оценить.
Вот и Андрей Фокич, получив удовольствие от жаркого, отказывается от вина — сократовская смерть на пиру в окружении лихих друзей и хмельных красавиц недоступна его пониманию. Он слишком печётся о собственном материальном, пренебрегая профессиональной этикой и человеческой совестью (если б ещё удовольствие от жизни получал — хотя бы было понятно, ради чего!). За это он наказан суровее других — смертью (людям «от искусства», которые должны печься о духовном, — Лиходееву и Семплеярову, — достаются материально-чревоугоднические должности заведующих гастрономом и грибнозаготовочным пунктом).
Еда в мире Воланда не скрывает своего назначения — утолять естественную потребность. Это не награда и не подмена творчества или любви. Да, утилитарно, зато честно, а потому настояще и вкусно.
А вот балаган в магазине Торгсина, несмотря на то, что устроен свитой Воланда, всё же принадлежит миру «Грибоедова» и «Варьете». Снова червоточина в натюрмортных описаниях: уничижительное («со шкурой сожрамши»), беспокойные словечки («змеиная» шкура «плачущей» лососины), разоблачительно-комические ситуации (сиреневый псевдоиностранец), ненавистная лично Булгакову селёдка. И деланая истерика Коровьева на тему «для иностранцев всё, а нашему-то, нашему-то?!».
Торгсин — это сокращённое название «Всесоюзного общества торговли с иностранцами», ещё одно детище эпохи форсированной индустриализации. Грандиозные стройки требовали денег, и Торгсин должен был приносить валюту и золото (только описанный в романе магазин на Смоленском рынке за 4 года дал государству 100 тонн золота). Но с эпизодом в романе есть неувязка: Фагот с Бегемотом не смогли бы учинить свой феерический разгром, если строго следовать хронологии текста. Здание было действительно построено на Смоленской площади в 1929 году, а магазин, как и само Общество, появился в нём только в 1931-м. Такой сбой вышел из-за того, что работа над текстом продолжалась 12 лет и первую версию Булгаков сжёг в 1930-м.
Картошка, подвальчик, фалернское
Истинное удовольствие от еды в романе — всего раз, после бала — получает Маргарита. Больше нигде в тексте (кроме шампанского после ночного полёта) не уточняется, что именно она пила или ела и что она, как и мастер, вообще это делала.
Бегемот поднёс ей чистого спирта (сказывается опыт Булгакова-врача), после которого к Маргарите вернулись жизнь, свет, аппетит:
Мастер и Маргарита — герои «над мирами», оба связаны и с московским, и с воландовским, и с ершалаимским. Как раз их-то быт и его важная часть — еда, практически не касаются. Им это неинтересно, неважно. Мастер в общих чертах, как в тумане, вспоминает, что иногда «отправлялся обедать в какой-нибудь дешёвый ресторан», как его подруга готовила завтрак (в доме мужа она «не прикасалась к примусу»), как они пекли картошку в печурке.
Маргарита же на ужине у Воланда — всё ещё ведьма, больше принадлежит миру инфернальному, поэтому есть и описание еды, и удовольствия от неё. Но угощение, которое оказалось в каморке мастера после возвращения с бала, снова безликое: «На круглом столе был накрыт обед, и среди закусок стояло несколько бутылок». Несмотря на то, что Маргарита заявляет, что хочет есть и тащит мастера к столу, слов о том, что они притронулись к еде, нет. Есть только упоминание, что у мастера зашумело в голове от выпитого с Азазелло коньяка. И уже после из куска гробовой парчи появляется «то самое вино, которое пил прокуратор Иудеи. Фалернское вино». Вот его-то, часть воландовского мира, «нюхали, налили в стаканы, глядели сквозь него на исчезающий перед грозою свет в окне» (снова символ). То есть проделывали всё то, что делают ценители, прежде чем насладиться дорогим напитком. А он и в самом деле оказался частью драгоценного для мастера дара — покоя.
Ксения Грициенко, литературный критик:
«Вино — это главный напиток романа, у которого, помимо очевидной библейской ассоциации с кровью и уже обозначенной рифмы со смертью, есть и еще одно значение. Вера Химич замечает, что Булгаков роднит вино с темой вины. Красная лужа растекается у ног Иуды, Пилат пьет вино после казни Иешуа, вином и виной наполнена сцена с буфетчиком Соковым в нехорошей квартире, и только на балу у Воланда парадоксально есть коньяк, спирт и шампанское, но нет вина». Говорить о еде у Булгакова можно бесконечно, «Мастером и Маргаритой» пласт смыслов через гастрономию не ограничивается, да и здесь мы ухватили самые крупные ломти. Если вам интересно заглянуть на кухни других произведений Михаила Афанасьевича, напишите в комментариях. И обязательно поделитесь впечатлениями от фильма.
Источники: российская-история.рф; masterandmargarita.eu; m-bulgakov.ru; mos.ru; elar.urfu.ru.
